Новейшая хрестоматия по литературе. 7 класс - Сборник

– Прежде я сама тебя до этого не допускала и отговаривала, а теперь делать нечего: облей уголь – пососи.

Я говорю:

– Не хочется.

– Дурочка, – говорит, – да кому же сначала хотелось. Ведь оно горе горькое, а яд горевой еще горче, а облить уголь этим ядом – на минуту гаснет. Соси скорее, соси!

Я сразу весь плакон выпила. Противно было, но спать без того не могла, и на другую ночь тоже… выпила… и теперь без этого уснуть не могу, и сама себе плакончик завела и винца покупаю… А ты, хороший мальчик, мамаше этого никогда не говори, никогда не выдавай простых людей: потому что простых людей ведь надо беречь, простые люди все ведь страдатели. А вот мы когда домой пойдем, то я опять за уголком у кабачка в окошечко постучу… Сами туда не взойдем, а я свой пустой плакончик отдам, а мне новый высунут.

Я был растроган и обещался, что никогда и ни за что не скажу о ее «плакончике».

– Спасибо, голубчик, – не говори: мне это нужно.

И как сейчас я ее вижу и слышу: бывало, каждую ночь, когда все в доме уснут, она тихо приподнимается с постельки, чтобы и косточка не хрустнула; прислушивается, встает, крадется на своих длинных простуженных ногах к окошечку… Стоит минутку, озирается, слушает: не идет ли из спальной мама; потом тихонько стукнет шейкой «плакончика» о зубы, приладится и «пососет»… Глоток, два, три… Уголек залила, и Аркашу помянула, и опять назад в постельку, – юрк под одеяльце и вскоре начинает тихо-претихо посвистывать – фю-фю, фю-фю, фю-фю. Заснула!

Более ужасных и раздирающих душу поминок я во всю мою жизнь не видывал.

Николай Алексеевич Некрасов

1821–1878

В полном разгаре страда деревенская…Доля ты! – русская долюшка женская!Вряд ли труднее сыскать.

Не мудрено, что ты вянешь до времени,Всевыносящего русского племениМногострадальная мать!

Зной нестерпимый: равнина безлесная,Нивы, покосы да ширь поднебесная –Солнце нещадно палит.

Бедная баба из сил выбивается,Столб насекомых над ней колыхается,Жалит, щекочет, жужжит!

Приподнимая косулю тяжелую,Баба порезала ноженьку голую –Некогда кровь унимать!

Слышится крик у соседней полосыньки,Баба туда – растрепалися косыньки, –Надо ребенка качать!

Что же ты стала над ним в отупении?Пой ему песню о вечном терпении,Пой, терпеливая мать!..

Слезы ли, пот ли у ней над ресницею,Право, сказать мудрено.В жбан этот, заткнутый грязной тряпицею,Канут они – все равно!

Вот она губы свои опаленныеЖадно подносит к краям…Вкусны ли, милая, слезы соленыеС кислым кваском пополам?..

Зеленый шум[56]

(В сокращении)

Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

Играючи расходитсяВдруг ветер верховой:Качнет кусты ольховые,Подымет пыль цветочную,Как облако: все зелено,И воздух, и вода!Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

Как молоком облитые,Стоят сады вишневые,Тихохонько шумят;Пригреты теплым солнышком,Шумят повеселелыеСосновые леса;А рядом новой зеленьюЛепечут песню новуюИ липа бледнолистая,И белая березонькаС зеленою косой!Шумит тростинка малая,Шумит высокий клен…Шумят они по-новому,По-новому, весеннему…

Идет-гудет Зеленый Шум,Зеленый Шум, весенний шум!

Калистрат

Надо мной певала матушка,Колыбель мою качаючи:«Будешь счастлив, Калистратушка!«Будешь жить ты припеваючи!»

И сбылось, по воле божией,Предсказанье моей матушки:Нет богаче, нет пригожее,Нет нарядней Калистратушки!

В ключевой воде купаюся,Пятерней чешу волосыньки,Урожаю дожидаюсяС непосеянной полосыньки!

А хозяйка занимаетсяНа нагих детишек стиркою,Пуще мужа наряжается –Носит лапти с подковыркою!..

Мы с тобой бестолковые люди:Что минута, то вспышка готова!Облегченье взволнованной груди,Неразумное, резкое слово.

Говори же, когда ты сердита,Всё, что душу волнует и мучит!Будем, друг мой, сердиться открыто:Легче мир и скорее наскучит.

Если проза в любви неизбежна,Так возьмем и с нее долю счастья:После ссоры так полно, так нежноВозвращенье любви и участья…

Надрывается сердце от муки,Плохо верится в силу добра,Внемля в мире царящие звукиБарабанов, цепей, топора.

Но люблю я, весна золотая,Твой сплошной, чудно-смешанный шум;Ты ликуешь, на миг не смолкая,Как дитя, без заботы и дум.В обаянии счастья и славы,Чувству жизни ты вся предана, –Что-то шепчут зеленые травы,Говорливо струится волна;В стаде весело ржет жеребенок,Бык с землей вырывает траву,А в лесу белокурый ребенок –Чу! кричит «Парасковья, ау!»

По холмам, по лесам, над долинойПтицы севера вьются, кричат,Разом слышны – напев соловьиныйИ нестройные писки галчат,Грохот тройки, скрипенье подводы,Крик лягушек, жужжание ос,Треск кобылок, – в просторе свободыВсе в гармонию жизни слилось…

Я наслушался шума иного…Оглушенный, подавленный им,Мать-природа! иду к себе сноваСо всегдашним желаньем моим –Заглуши эту музыку злобы!Чтоб душа ощутила покойИ прозревшее око могло быНасладиться твоей красотой.

Орина, мать солдатская

День-деньской моя печальница,В ночь – ночная богомолица,Векова моя сухотница…

Чуть живые, в ночь осеннююМы с охоты возвращаемся,До ночлега прошлогоднего,Славу богу, добираемся.

– Вот и мы! Здорово, старая!Что насупилась ты, кумушка!Не о смерти ли задумалась?Брось! пустая это думушка!

Посетила ли кручинушка?Молви – может и размыкаю.И поведала ОринушкаМне печаль свою великую.

– Восемь лет сынка не видела,Жив ли, нет – не откликается,Ужь и свидеться не чаяла,Вдруг сыночек возвращается.

Вышло молодцу в бессрочные…Истопила жарко банюшку,Напекла блинов Оринушка,Не насмотрится на Ванюшку!

Да не долги были радости.Воротился сын больнехонек,Ночью кашель бьет солдатика,Белый плат в крови мокрехонек!

Говорит: «поправлюсь, матушка!»Да ошибся – не поправился,Девять дней хворал Иванушка,На десятый день преставился…»

Замолчала – не прибавилаНи словечка, бесталанная.– Да с чего же привязаласяК парню хворость окаянная?

– Хилый, что ли, был с рождения?..Встрепенулася Оринушка:«Богатырского сложения,Здоровенный был детинушка!

Подивился сам из ПитераГенерал на парня этого,Как в рекрутское присутствиеПривели его раздетого…

На избенку эту бревнышкиОн один таскал сосновые…И вилися у ИванушкиРусы кудри как шелко́вые…»

И опять молчит несчастная…– Не молчи – развей кручинушку!Что сгубило сына милого –Чай спросила ты детинушку? –

«Не любил, сударь, рассказыватьОн про жизнь свою военную,Грех мирянам-то показыватьДушу – богу обреченную!

Говорить – гневить всевышнего,Окаянных бесов радовать…Чтоб не молвить слова лишнего,На врагов не подосадовать,

Немота перед кончиноюПодобает христианину.Знает бог, какие тягостиСокрушили силу Ванину!

Я узнать не добивалася.Никого не осуждаючи,Он одни слова утешныеГоворил мне, умираючи.

Тихо по двору похаживалДа постукивал топориком,Избу ветхую облаживал,Огород обнес забориком;

Перекрыть сарай задумывал.Не сбылись его желания:Слег – и встал на ноги резвыеТолько за день до скончания!

Поглядеть на солнце красноеПожелал, – пошла я с Ванею:Попрощался со скотинкою,Попрощался с ригой, с банею.

Сенокосом шел – задумался,– Ты прости, прости, полянушка,Я косил тебя во младости! –И заплакал мой Иванушка!

Песня вдруг с дороги грянула,Подхватил, что было голосу– «Не белы снежки», закашлялся,Задышался – пал на полосу!

Не стояли ноги резвые,Не держалася головушка!С час домой мы возвращалися…Было время – пел соловушка!

Страшно в эту ночь последнююБыло: память потерялася,Всё ему перед кончиноюСлужба эта представлялася.

Ходит, чистит амуницию,Набелил ремни солдатские,Языком играл сигналики,Песни пел – такие хватские!

Артикул ружьем выкидывал,Так, что весь домишка вздрагивал;Как журавль стоял на ноженькеНа одной – носок вытягивал.

Вдруг метнулся… смотрит жалобно…Повалился – плачет, кается,Крикнул «ваше благородие!»Ваше!»… вижу – задыхается:

Я к нему. Утих, послушался –Лег на лавку. Я молилася:Не пошлет ли бог спасение?..К утру память воротилася,

Прошептал: «прощай, родимая!Ты опять одна осталася!..»Я над Ваней наклонилася,Покрестила, попрощалася,

И погас он словно свеченькаВосковая, предыконная…»Мало слов, а горя реченька,Горя реченька бездонная!..

Перед дождем